Честно, хоть я и книгочей и диапазон моих книжных интересов довольно широк (сузить бы, сузить! привет Достоевскому), еврейскую тему обхожу стороной, разве что попадается что пародийное и развеселое, типа классного плутовского романа «Пражское кладбище» Умберто Эко, но там скорее про евреев в представлении антисемитов, а главный герой - беллетризованный автор «Протоколов сионских мудрецов», самой публикуемой после Библии книги.
Зато в остальном - докуроман, с подлинным верно. Даже иллюстрации - тех сравнительно вегетативных, без погромов и газовых камер, времен, когда дело Дрейфуса поделило Францию надвое - на дрейфусаров и антидрейфусаров. О нем, кстати, есть сильный, патетический эпизод в этой пятисерийной «Истории евреев» на Public TV, которую я не стал бы смотреть ни в коем разе, если бы не автор - мой старый знакомец Саймон Шама.
То есть так: лично мы с ним не пересекались, а знакомы только заочно, и то - односторонне. Вот-вот, улица с односторонним движением: я знаю его по книгам и телесериалам, но совсем с другими сюжетными драйвами. Конечно, видал и читал Саймона Шаму я выборочно - у него 15 книг и 50 документальных фильмов и программ по литературе, искусству и истории. За 15-серийную «Историю Великобритании» он даже отхватил "Эмми". А я больше всего люблю его восьмичастный рассказ «Могущество искусства», среди персоналий которого были Пикассо, Ван Гог, Караваджо, Бернини, Рембрандт, Давид, Тернер и наш современник и соотечественник Марк Ротко.
Но главный персонаж этой серии, скрепляющий ее воедино, - сам Саймон Шама, блестящий рассказчик и эрудированный историк с вольным полетом ассоциаций и аналогий. Автор с экрана оправдывает наименование своего цикла долговечностью шедевров, которые он демонстрирует на экране, иногда сам переодеваясь и перевоплощаясь в художников. Одновременно этот высококлассный сериал свидетельствовал о мощи телеискусства, которое в умелых руках возобновляет, дает новую жизнь классике, протягивая ей руку через бездну времен.
И чего, и с чего это вдруг Саймона Шаму потянуло на евреев, где конкуренция - будь здоров! Непревзойденным остается девятичасовой телефильм «Наследство: цивилизация и евреи» Аббы Эбана, бывшего британского офицера, а потом израильского политика и дипломата. Фильм прогоняли по Public TV бесчисленно, и хоть сделан он 30 лет назад, тему он, казалось, закрыл навсегда. Никто с Аббой Эбаном и не тягался.
При всей моей любви к Саймону Шаме, я с некоторой оторопью включил телевизор, опасаясь фрагментарности и конспективности еврейской истории в пятичасовом переложении, а потому был поражен с первых же кадров, когда появилась знаменитая на весь крещеный (и не крещеный) мир кушетка, потом кабинет основоположника психоанализа и, наконец, сам Зигмунд Фрейд.
Почему автор-ведущий этого оксфордского телефильма (в упряжке с BBC и 13-м каналом Public TV) начал с доктора Зигги, который давно уже навяз на зубах и стал китчем (не ссылается на него только ленивый)? Потому, что он тоже был еврей, из самых знаменитых? Тогда почему не Эйнштейн, Маркс, Спиноза, да хоть Моисей с Иисусом? Мало ли! Кого хочет уложить на кушетку Саймон Шама и подвергнуть психоаналитическому допросу с пристрастием? Не поверите! Всех евреев оптом, которых автор этого фильма называет не Народом Книги, а Народом Слова, что, пожалуй, более точно.
Не только ввиду его всеобщей, с допотопных времен, грамотности: диаспорные евреи опередили титульные народы, среди которых рассеялись, на 1700 лет, а потому (в том числе) оказались более приспособлены, адекватны новому времени и востребованы им, как ни один другой народ: уникальный исторический опыт, уникальные навыки и уникальные знания.
Отсюда рекордное число нобелевских лауреатов, да и непремированных, но признанных гениев - вагон и маленькая тележка. Нобелевских премий на всех не хватает! А потому еще, что с помощью слова этот народ превратил свою семейную - родовую, племенную - историю во всемирную, которая в качестве канона вошла в главные мировые религии и теперь повсеместно известна. Историю пишут вовсе не победители, а те, кто ее записывает - сиречь, пишет. Потому и победители. Если бы те же филистимляне были такими же писучими графоманами, как евреи, и всё записывали, Самсон и Далила поменялись бы местами: Самсон - злодей, террорист, первый в мировой истории шахид-камикадзе (обрушил на себя и на супостатов вражий храм), зато Далила - народная героиня, филистимлянская Жанна д’Арк и Зоя Космодемьянская в одном флаконе.
Вот почему Саймон Шама и повел целый народ на прием к Фрейду и уложил на пресловутую кушетку: у этого народа очевидное отклонение от нормы, генетическая, хроническая, неизлечимая болезнь: обсессия, одержимость, иде-фикс, навязчивая идея с историей. Записав свою трехтысячелетнюю (+) историю, евреи напрочь застолбили свое место в мировой истории, не превратившись, однако, в «историческую окаменелость», как ошибочно полагал великий британский историк Арнольд Тойнби в начале прошлого века - века, который наш Бродский назвал «жидовским» по ощутимому вкладу своих соплеменников в современную «копилку мудрости».
Мало того, евреи и текущую современность воспринимают как историю и учат этому пониманию другие народы. Все мы живем не только в современности, но в истории, повенчаны с нею навсегда, как образно выразился однажды старый и забытый русский писатель Бестужев-Марлинский.
Саймон Шама идет еще дальше и предлагает мысленно вычленить, вычесть, удалить из нашей коллективной истории, то есть всемирной цивилизации, еврейскую лепту, начиная с монотеизма - и наш нынешний мир не просто обеднеет и станет другим, а совершенно неузнаваемым. Именно поэтому история евреев - это история каждого, любого из нас, без разницы, эллин или иудей. Космополитическое открытие, сделанное первым в мировой истории глобалистом-евреем Савлом, ставшим после обращения апостолом Павлом.
И все эти взлеты еврейского гения, несмотря на Гекатомбу жертвоприношений по жизни, а точнее, по всей истории этого многострадального народа. Вплоть до Холокоста, этого цунами антисемитизма, по точной метафоре моего друга Саши Гранта.
Можно попрекнуть автора, что он слишком мало времени уделяет Холокосту, что уже и делается некоторыми критиками. Саймон Шама объясняет этот пропуск не только тем, что Холокост - увы! - превратился в клише и китч, и потому он не хочет профанировать этот трагический драйв. Есть более принципиальные соображения. Его собственными словами: «Я не хотел делать фильм, который потом называли бы «Дороги к Холокосту». Мой сериал вдохновлен противоположным опытом». Народ - не жертвенный, а победоносный, несмотря на жертвы. Или благодаря этим жертвам (хотя бы отчасти)?
Это уже мой вопрос, который в концепцию фильма не входит.
Нет, Саймон Шама, конечно, касается преследования евреев, но на сугубо личном, персональном, субъективном уровне. Сам он родился в Лондоне, и его предки по отцу - сефарды из Смирны, а по матери - ашкенази из Ковно. Так вот, среди предпринятых Саймоном Шамой путешествий для этого фильма - от Египта и Израиля до Испании и России - ностальгический заезд на свою историческую родину: в город Ковно.
Он же - Ковна, Койна, Каунас. Автор бродит по узким улочкам бывшего здесь гетто, заходит в старые дома, на старинное еврейское кладбище - и называет число истребленных здесь евреев. Довольно скромная цифра. Никакого сравнения с шестью миллионами! Однако эти шесть миллионов от частого употребления и злоупотребления стали абстракцией, а тысячи, сотни, десятки убитых евреев, да хоть один-единственный! - надолго погружают мою душу в мрак.
Это, конечно, очень личное и субъективное путешествие в глубь времен еврейской истории, пока автор не выныривает на поверхность времени, и зритель оказывается в сегодняшнем актуальном реале. А касаемо места действия - в Земле Обетованной. И даже не в одной, а сразу в двух.
Пусть никто не сочтет Саймона Шаму кощунником и святотатцем, хотя он светский, секулярный, «невоцерковленный» еврей и не обязан подчиняться ортодоксальным канонам. Лично я, как натурализованный гражданин США, согласен с ним на все сто: Америка, а не только Израиль - земля обетованная для евреев. Нет, конечно, не молочные реки, кисельные берега и сахарные горы, но это единственная страна, не считая еврейского государства, где евреи не в диаспоре, а у себя дома - не незваные и непрошенные гости, а полноправные хозяева. Где вопрос о двойной лояльности не просто снимается, а не стоит вовсе.Главный герой этого фильма - История. Да, с большой буквы. Еврейская история становится всемирной, а всемирная воспринимается на личном уровне - сначала автором, а потом и зрителем. Потому и достает. Такое сильное воздействие этого фильма. Что фильм! Аккомпанируя ему, одновременно вышел первый том из двухтомной «Истории евреев» того же автора - и мгновенно стал бестселлером!
Напоследок вертанем к заявленному мною в самом начале сюжету, опуская множество других - словесных и визуальных. Я о деле Дрейфуса, которое вскользь упомянул. Не о самом по себе, но о расколотой надвое Франции - не на евреев и неевреев, не на юдофилов и юдофобов, а на нормальных, без предрассудков и предубеждений людей и антисемитов - зоологических, идеологических, обывательских, открытых и замаскированных, все равно, каких.
То ли под воздействием этого фильма, то ли как его постдействие, я знаю? - но я думаю, что и нынешний мир расколот точно так же, как когда-то Франция, но к антисемитам надо еще добавить людей, которые ненавидят Израиль. И, как сказал Генрих Гейне, эта трещина мира прошла через мое сердце.
